Бен пожал плечами.

— А почему нет? История про закупки в Нью-Йорке немножкослишком складная, чтобы быть правдивой.

Глаза Сьюзан сохраняли упрямое выражение, но больше онаничего не сказала.

— А что вы станете делать, если Коди осмеет вас и прогонит?— спросил Мэтт. — Считается, что он не бросится сразу же звонить в сумасшедшийдом.

— Отправимся на закате на кладбище, — ответил Бен. —Наблюдать за могилой Дэнни Глика. Назовем это контрольным вариантом.

Мэтт приподнялся с подушек, на которые опирался.

— Обещайте мне, что будете осторожны. Бен, обещайте!

— Будем-будем, — успокоила его Сьюзан. — Мы оба будем простозвенеть от крестов.

— Не шутите, — пробормотал Мэтт. — Если бы вы видели то, чтовидел я… — Он повернул голову и посмотрел в окно, за которым виднелисьисполосованные солнцем листья ольхи, а за ними — по-осеннему яркое небо.

— Если она шутит, то я — нет, — сказал Бен. — Мы примем всепредосторожности.

— Сходите к отцу Каллахэну, — сказал Мэтт. — Пусть даст вамнемного святой воды и облаток, если это возможно.

— Что он за человек? — спросил Бен.

Мэтт пожал плечами.

— Странноватый. Может быть, пьет. Если так, это образованныйи вежливый пьяница. Не исключено, что ярмо просвещенного папизма ему немногонатирает.

— Вы уверены, что отец Каллахэн… что он пьет? — спросилаСьюзан, чуть шире раскрывая глаза.

— Не вполне, — ответил Мэтт. — Но мой бывший ученик, БрэдЧэмпион, работает в ярмутском винном магазине. Он говорит, что Каллахэн — ихзавсегдатай. Приверженец «Джима Бима».

— С ним можно говорить? — спросил Бен.

— Не знаю. Думаю, следует попытаться.

— Так вы его совсем не знаете?

— В общем, нет. Он пишет историю новоанглийской католическойцеркви и очень много знает о поэтах нашего так называемого «золотого века» —Уиттере, Лонгфелло, Расселле, Холмсе и иже с ними. В конце прошлого года язаманил его выступить перед моим кружком американской литературы. У отцаКаллахэна быстрый жесткий ум. Ученикам он понравился.

— Я с ним встречусь, — сказал Бен, — а там, как чутьеподскажет.

В палату заглянула сестра, кивнула, и секундой позже вошелДжимми Коди со стетоскопом на шее.

— Беспокоите моего пациента? — дружелюбно спросил он.

— Ты в два раза хуже, — отозвался Мэтт. — Желаю трубку.

— Нельзя, — рассеянно сказал Коди, читая его карточку.

— Проклятый шарлатан, — пробурчал учитель.

Коди положил карточку на место и потянул зеленую занавеску,подвешенную над кроватью к полукруглому стальному карнизу.

— Боюсь, придется мне попросить вас на минутку выйти. Какваша голова, мистер Мирс?

— Да вроде ничего не вытекло.

— Вы слышали про Флойда Тиббитса?

— Сьюзан мне рассказала. Если у вас после обхода найдетсяминутка, я бы хотел с вами поговорить.

— Если хотите, могу сделать вас последним пациентом наобходе. Часов в одиннадцать.

— Отлично.

Коди снова дернул занавеску.

— А теперь, если вы со Сьюзан нас извините…

— Вот так, друзья, мы уединяемся, — сказал Мэтт. — Скажетесекретное слово — выиграете сто долларов.

Занавеска отделила Сьюзан с Беном от кровати. Оттуда к нимдонеслись слова Коди: «Когда я буду в следующий раз давать вам наркоз, то,наверное, удалю вам язык и примерно половину лобной доли».

Они улыбнулись друг другу, как улыбаются молодые парочки,когда светит солнышко и с работой все в порядке, но улыбки одновременноисчезли. Оба на мгновение задумались: в своем ли они уме?

3

Когда Джимми Коди вошел, наконец, в палату к Бену, былодвадцать минут двенадцатого. Бен начал:

— Я хотел поговорить с вами вот о чем…

— Сперва голова, потом разговоры, — Джимми осторожнораздвинул волосы Бена, на что-то посмотрел и сказал: — Будет больно.

Он снял бинт и пластырь, и Бен подскочил.

— Черт знает что за шишка, — разговорчиво сообщил Коди изакрыл рану повязкой поменьше.

Он посветил Бену в глаза, потом постучал по левому коленурезиновым молоточком. Бен, неожиданно исполнившись отвращения, подумал: уж неэтим ли молоточком Джимми обстукивал Майка Райерсона.

— Вроде бы все удовлетворительно, — сказал Джимми, убираясвое имущество. — Девичья фамилия вашей матери?

— Эшфорд, — ответил Бен. Когда он в первый раз пришел всебя, ему задавали те же вопросы.

— Учительницы из первого класса?

— Миссис Перкинс. Она красила волосы.

— Второе имя отца?

— Мёртон.

— Головокружение, тошнота?

— Нет.

— Не ощущаете странных запахов, не слышите странных звуков,не…

— Нет, нет и нет. Я чувствую себя прекрасно.

— Это буду решать я, — строго объявил Коди. — В глазахнисколько не двоится?

— С тех пор, как я в последний раз покупал галлон«Буревестника» — нет.

— Ладно, — сказал Коди. — Объявляю вас излечившимсяблагодаря чудесам современной науки и такой добродетели, как крепкая голова.Ну, что там у вас на уме? Наверное, Тиббитс и малыш Макдугаллов? Могу сообщитьвам только то, что сказал Паркинсу Джиллеспи. Я рад, что это не попало в газеты— раз. Одного скандала в сто лет для небольшого городка достаточно. Будь япроклят, если понимаю, кто мог захотеть проделать такую извращенную штуку —два. Местным он быть не может. Своя доля «странных» у нас есть, но…

Увидев их озадаченные лица, он осекся.

— Вы что, не знаете? Не слышали?

— Чего не слышали? — спросил Бен.

— Прямо по Мэри Шелли или Борису Карлофф. Прошлой ночьюкто-то выкрал трупы из окружного морга в Портленде.

— Господи Иисусе, — непослушными губами выговорила Сьюзан.

— А что? — неожиданно встревожившись, спросил Коди. — Вычто-то знаете?